Мы все чего-то боимся. Какие-то страхи (змей или ядовитых пауков) не особо сильно влияют на нашу жизнь — можно прожить всю жизнь в северной стране и никогда вживую не увидеть таких экзотичных животных. Кстати, в данном случае страх абсолютно естественен, ведь и змеи и ядовитые пауки представляют человеку опасность, и такая реакция организма на потенциальный вред телу абсолютно нормальна. Само собой есть и надуманные фобии, которые у окружающих вызывают улыбку. Впрочем, есть страхи, которые кардинальным образом берут над нами верх и один из них хочется сегодня разобрать.

В развитых странах данный страх, в общем-то, никак не ощущается, хотя наверняка есть исключения, однако в странах, где вся власть сосредоточена в одних руках и не меняется годами или десятилетиями, такой страх присутствует. В большинстве своём это подавленные диктаторами и политиками страны, где нет свободы слова, но зато присутствует наказание за инакомыслие. Страны эти в основном слаборазвитые, население живёт в бедности. Упор в таких государствах делается на сильную армию и силовые структуры, готовые подавить любой протест и попросту растерзать любую мирную демонстрацию.

По какой-то причине про этот страх не принято говорить, что в развитом мире, что в развивающемся. Оппозиционные политики нынешней власти рассуждают о многом: указывают на некомпетенцию нынешних властей, создают отчёты о коррупционной деятельности правителей, расследуют политические убийства, говорят красивые слова про то, что «будем жить, как в развитых странах», и пытаются убедить население поверить им. Некоторые, отчаявшись, даже упрекают большинство людей за их инертность, безынициативность, безвольность, слабость — в общем, во всех пороках большинства.

Такой подход не совсем верен и лишь доказывает, что оппозиционные политики в первую очередь политики, а уж потом простые граждане своих стран. Откуда такое мнение? Из-за страха — того, про который давно пора заговорить, и которым пропитан весь социум подавленных стран — политического страха. Именно с него надо начинать диалог с населением, а не говорить, что нынешняя власть преступна (это всем известно) и упрекать большинство в том, что они инертны.

Прежде чем пояснить понятие «политического страха», следует подумать о страхе в принципе. Что такое страх? Чего больше всего боится человек, чем он дорожит больше всего? Вполне вероятно для большинства людей высшим благом и ценностью является их жизнь, физическое здоровье, а также жизнь близких и их здоровье. Практически любой страх упирается в этот основополагающий страх, который заложен в нас на генетическом уровне, который невозможно избежать — страх своей смерти, физической боли или своих близких.

Этот страх за целостность нашего тела и его неприкосновенность не только невозможно избежать, но и не нужно избегать. Это то, что сближает всех людей, живущих в мире, и в репрессированных странах в частности. Это то, чем нужно гордиться, ведь признаться в страхе это первый путь к преодолению его, и сделать это совсем нелегко, из-за давления окружающих, которые любят воспринимать такие вещи как признак слабости, хотя этот страх лишь доказывает нашу человечность и нашу несовершенность.

В несвободных странах весь социум пронизан страхом. Этим простым страхом за свою безопасность, свою жизнь и здоровье. Пока в европейских странах полицейский это человек, который выручит и спасёт, в других это тот, от которого избегают прохожие, стараются молча пройти, и вообще даже не сталкиваться, ожидая от них чего угодно: бумажной волокиты, ареста на пустом месте, бездействия в опасной ситуации, но не защиты. Пока в свободных странах граждане готовы высказывать свои мнения, дискутировать, спорить, и при этом оставаться друзьями, в несвободных странах люди держат своё мнение при себе, прощупывают собеседника на политическую позицию: можно ли с ним свободно поговорить и уже в открытую сказать то, что думаешь о нынешней ситуации. В некоторых странах понятие свободы настолько утрачено, что людей убивают за такие базовые вещи как цвет кожи, сексуальную ориентацию или мнение.

Социум в несвободных странах разобщён, разорван нынешней властью. Люди заняты простым выживанием и в окружающих людях видят врагов, которые могут принести беду, а не союзников, с которыми можно поменять ситуацию. Именно страх парализует всё население: страх, что о тебе подумают окружающие, твои друзья, твои родные, что тебя арестуют, составят протокол, лишат работы, заведут судимость, посадят в тюрьму, сломают что-то, побьют, сделают что-то твоей семье, начнут преследовать и угрожать или убьют.

Этот страх прекрасно поддерживается периодическими гонениями известных оппозиционеров или журналистов, а также их убийствами. Когда замолкает телевизор, начинает говорить Большинство. В несвободных странах Большинство не даёт забыть этот страх, страх высказаться, что-то сделать, что-то в открытую поддержать, в открытую осудить. В ещё более тоталитарных странах правительство попросту истребляет людей, открыто объявляя их врагами народа или тем, что им в голову придёт.

Именно этот страх неведом свободным странам и их гражданам, которые родились в свободных странах, которых воспитали свободные родители, прародители и свободный социум. Именно этот страх, который так понятен гражданину несвободной страны, совершенно непонятен гражданину свободной, который наверняка периодически может подумать, что большинство нашей планеты живёт в нищете и коррупции из-за лени и праздного образа жизни. Это не так. Когда человек рождается в несвободной среде, живёт в несвободной среде и эта среда поддерживается постоянными порциями страха, то очень тяжело поменяться, победить этот страх. Особенно когда тебя вроде и не трогают и у тебя есть, любимая в некоторых странах «стабильность», а также «лишь бы не было войны».

Этот страх основополагающий и его сложно победить, но возможно. Как видится, есть два пути. Чтобы победить страх смерти и боли, нужно быть на грани смерти. В такую ситуацию попал Арон Ралстон (Aron Ralston). Арон альпинист, и в 2003 году его рука застряла под валуном. В такой ситуации он продержался около шести дней, но, когда закончилась провизия, остался только один выход — ампутации руки. Именно безвыходность ситуации и страх смерти побороли боль.

Вторая возможность победить страх — самопожертвование. Примером может послужить Шаварш Карапетян. В 1976 году он случайно оказался на месте падения троллейбуса в озеро. Недолго думая, при нулевой видимости он разбил ногами заднее окно троллейбуса на глубине десяти метров и начал спасать людей. Из девяноста шести пассажиров он спас двадцать. Всё тело Шаварша было изрезано осколками окна, он тяжело заболел пневмонией и после выздоровления не смог продолжить свою спортивную карьеру.

Из этих примеров можно вывести два варианта событий в несвободных испуганных странах. Диктаторы и политики не вечны и также смертны, как и все, поэтому рано или поздно любой режим начнёт слабеть. Первый вариант событий соответствует ситуации Арона — оттягивать до последнего, ожидая помощи извне, проедая свои ресурсы и запасы, а потом, когда не будет выхода, и один страх затмит другой, тогда вырывать свободу кровью, болью, противостоянием, отчаянием, жестокостью и насилием.

Второй вариант более туманный и непонятный — импульсивно поступить, вступить в будущее, не зная, что там тебя ждёт и что будет, какова будет цена этого поступка для дальнейшей жизни. Конечно, это пугает, но эта проблема никуда не уйдет и никто её не решит, кроме граждан своей страны. Эта проблема перейдет от взрослых их детям, потом их внукам и так далее. Если в себе нет сил найти то, чем побороть страх, следует искать силы в своём окружении: жене, муже, детях, внуках, родителях, друзьях. Если кто-то и может стерпеть все неудобства сам, то позволить прозябать своим родственникам из-за своего бездействия — это уже сложней.

Самое главное в страхе то, что нужно понимать, что он есть в каждой несвободной стране и её населении. Любой политик должен быть человеком в первую очередь и уж точно не должен бояться признаться в страхе за свою жизнь. Именно с этого и следует начинать диалог с населением, именно это ощущают все, но никто не говорит и не произносит. Именно это и должно быть объединяющим фактором населения — принятие своего страха, объединение и коллективное действие. Никакое правительство, армия или спецназ не могут ничего противостоять всей стране — огромной массе людей, которые хотят жить лучше.

По чистой случайности данная статья написана за день до годовщины смерти российского оппозиционного политика — Бориса Немцова, которого убили напротив московского Кремля 27 февраля 2015 года. Такие дерзкие убийства доходят до адресатов — граждан несвободных стран, и поддерживают в них тот жизненно необходимый властям страх.

Хотелось бы посвятить данную статью этому человеку, узнав о смерти которого год назад я подумал, что никто не в безопасности, ведь Борис Немцов был обеспеченным и известным человеком, жил в центре Москвы, был уважаем многими и знал государственную систему изнутри.

Поначалу мне не хотелось публиковать фотографий с телом Бориса Немцова, ведь ещё вчера сильный и здоровый человек сегодня лежит мёртвым в чёрном пакете. Мне казалось это недостойным и потакающим убийцам. Но, мне кажется, это следует видеть. Всем следует понимать, что в несвободной стране ничто тебя не спасёт — ни известность, ни деньги, ни связи — абсолютно ничего.

Мёртвый Борис Немцов на фоне Кремля

Эта статья является обращением ко всем гражданам несвободных стран. Мы все разные, но у нас есть что-то общее. Мы все живём в страхе. Он где-то там, совсем глубоко зарыт, забыт, мы не думаем про него, мы его избегаем. Это делают все, даже известные люди. Мне кажется это совершенно неправильно. Чтобы преодолеть проблему её надо признать. Первым шагом к объединению всего общества должна быть точка соприкосновения. В несвободных странах это — страх.

Мы все переживаем за себя, своих близких, родных, свою жизнь и здоровье. И это нормально. Особенно когда нам кажется, что мы одни и наш голос никто не слышит.

Следует не метать пламенные речи, которые обожают политики, а спокойно заговорить с людьми. Я начну. Мне — страшно.

А вам?